Камчатка, сентябрь, 2016. Тихий океан, бухта Жировая, горячие источники, рыбалка и медведи • Форум Винского
Форум Винского
Камчатка, сентябрь, 2016. Тихий океан, бухта Жировая, горячие источники, рыбалка и медведи
Отзывы туристов об отдыхе в России, Путешествие по России отзывы, Россия путешествие, Туры по России, Поездки по России отзывы, Путешествия по центральной части России Сибирь путешествие Алтай Байкал Астраханская область, рыбалка. Путешествие по Волге и по Золотому кольцу отзывы
Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 1
Нравится:
• Сообщений: 3 • Страница 1 из 1Камчатка, сентябрь, 2016. Тихий океан, бухта Жировая, горячие источники, рыбалка и медведи
Nedoma » 10 дек 2016, 09:00
Был он невзрачен с виду, и вроде, с виду, потрепанный и ростом мал, и худоват (ну, сравнимо с пивоваром иль со мной), и глазки бегали так, что не было изначально видно даже улыбки, ну, а если и появлялась (а была она постоянно!), улыбка его, что словно магнит, заражала и манила к каким то далеким и диким местам. Вынюхивающий его нос, словно выдвигался вперед, как руль, будто стремясь к каким то новым, неизведанным просторам. И чувствовалось, что и небо и солнце, и твердь с болотом, и черт полосатый, в шаломаннике зарытый, не страшны были когда-либо ему. И было это настолько ново, супротив прежних прагматичных глаз Сани и Вити, что испугались поначалу мы при виде «зверя диковинного» сего.
Даня — мельком представился паренек.
И правда, на вид ему было не более лет 20-25, и был в нем озор, и ТАКАЯ жажда чего то нового, и такая непосредственность и бесшабашность, и озорноватый хищный взгляд, и чистота какая то, и неиспорченность была в нем - таков был Даня.
Впервые увидев его, - в очередной полуночной дождёвке, - мы, мокрые, злые, напряжные, - мы хотели видеть некого избавителя от бренных забот наших: такого прекрасного эльфа, что прилетает, приносит вам радость, счастье и умиротворение.
Даня — еще раз представился сменщик — Даниил, то есть.
Угу. - сказали мы. С чувством того, что нас кинули.
Second hand – вразумил нас один из рядом стоящих.
Что по-сути, верно — мы, реально, товар second-hand: от одного гида переходим к другому. Конечно, обидно. НО, с другой стороны, Витя обещал же нам, что беды все закончены, и только счастье, и только радость ждет нас впереди. И ведь верили, дурачки, мы ему. И правда ждали каких то чудес, и ведь мы были достойны их — исколесить сотню километров, облазить два вулкана, прочувствовать первые камчатские снега, побрататься с медведями.
Душе хотелось не то что отдыха, но наверное какой то небольшой передышки, расслабона: тепла, солнца, хорошей погоды, уверенности в завтрашнем дне. Не скажу, что были мы истощены — нет, скорей попритёрлись на ноге ботинки, хотелось романтики с большим дровяным костром и байками о добрых мишках, хотелось наверное немного солнца, или может прочувствовать, когда пробуждаясь, Царица ночь еще властвует в дремлющем лесу – и тут в одно мгновение утренняя роса появляется на траве, листьях деревьев и кустарников, которые потягиваются ветками, встрепенувшись, птицы, пробудившись ото сна, заполняют воздух своими песнями, взлетают к верхушкам деревьев. Красное солнышко выплывает из-за леса, и птицы радостно встречают его своим сладким разноголосьем. Алую мантию раскрывает величественное солнце, звезды бледнеют, а через некоторое время исчезают вместе с серебряной луной.
Первые лучи солнца, утренняя роса и пение птиц пробуждают лесные цветы: они, встрепенувшись от росы, поднимают свои головки и тянут их навстречу солнцу. Аромат цветов пробуждает бабочек, которые начинают порхать своими разноцветными крыльями.
Когда ярко-розовое небо преображается в светло-бирюзовое, а потом в чисто-голубое. Когда свежее осеннее утро меняется ярким солнечным днем. А потом солнце уплывает далеко за горизонт, чтобы снова вернуться после долгого летнего дня и короткой летней ночи.
А тут — дождливая камчатская разнопогодица: то дождь, то едва не снег, то солнце, то сразу же тучи. Хотелось стабильности, постоянности. Солнце, так солнце, снег, так снег. Гид, так гид. Один. Неповторимый. И теперь этим гидом оказался Даня.
Хотя, что уж тут говорить — Даня был неказист: сравнимо с колоритным Саней, крупным Витей, или брутальным Серегой-командором, Даня выглядел точно уж, если не ребенком, то, явно, не как прожженный гид-камчадал. Да и само знакомство — когда вокруг мерзлявый моросящий дождь, дороги размыты и это счастье походу еще минимум на пару дней, и хорошее место для стоянки занято какими то кренделями, и какие то алкоиды бегают с дикими глазами и орут бредовую какую то песнеподобную хрень. И душа просит только капельницу из коньяка или глинтвейна, и Рома (водила вахтовки) совсем прямо не по товарищески подначивает паленым коньяком за косарь, вкусным, но холодным пивом по 200 за 0.5 и бесполезным вином за 500 что ли рублей ((((
Появившись, Даня, с первых же моментов поставил все на свои места:
- Погода говно, реки разлились, завтра будет еще хуже, впереди куча бродов, и вообще, забудьте все, что вы знали про говно, ибо настоящее Говно ждет вас впереди. У кого есть болотники?
Болотников, понятное дело не было ни у кого. Точней были, но лишь у Тани (про Таню расскажу позднее). Ну, у Вити были тоже. Даня же, вообще, по-моему, не вылезал из болотников, нося их с шортами )))) Вообще, забавная, и, как мне кажется, чисто камчатская традиция — носить болотники с шортами
Вместе с даниными болотниками внезапно, словно почуяв добычу, появились те самые пряники, что заняли хорошее место. Пряники (чуваки, парни, ребята — см. словарь Даля) были как раз из Даниной команды, только шли они в противоположном нам направлении. Чуваки тоже оказались Second hand, только они уже заканчивали поход, мы же только начинали вторую его половину. Иными словами, они уже прошли все те «ужасы и кошмары», которыми так пугал нас Даня и, как опытные боевые соратники, желали опытом своим скорее поделиться.
Без болотников не переправитесь! Всё намочите! Впереди десяток бродов! Пожалейте ноги.
Конечно, поначалу собралось довольно много наших — я ж говорил, бОльшая часть из нас — девки, а они то всегда поболее нашего запариваются о своем здоровье! Да и нам тоже не хотелось ходить с мокрыми ногами, потому все жадно окружили прибывших соседей. Вообще, сколько ни был в походах, всегда подобные вещи раздают бесплатно: и им проще - не тащить это в самолет, и нам хорошо — ноги сухие. Так, спустясь с Кили, я отдал своему гиду термобелье, перчатки, очки, шапку, куртку, палки — все то, что в дальнейшем путешествии во Африке будет только в тягость. По тогдашнему курсу, баксов на 300-400 выходило. И перед восхождением на Кили совершенно не знакомый мне паренек с Киева дал мне довольно дорогой, баксов под 100, фонарик. Правда с отдачей. Взаимовыручка и помощь ближнему своему всегда отличала походный люд от прочих проходимцев.
И сейчас, конечно же, мы даже подумать не могли, что нам пытаются что то продать. По умолчанию, подобный неликвид отдается в хорошие руки, и конечно же, бесплатно! Парни же, как сраные торгаши на рынке, откровенно втюхивали нам свой товар! Было противно. Пусть недорого (тыща-полторы), но реально противно. Купили все 4 пары, что нам предлагали.
Как и предсказывал Даня, весь следующий день отмокали в лагере. Было холодно и мёрзко. Вспомнились дальневосточные будни на судне во время шторма. Это нам кажется, что шторм это что то страшное и большое. На самом деле на судне шторм это нечто гораздо хуже: это когда ебет, трясет и дергает, и каждые десять секунд, лежа на койке, при спуске с волны, возникает некое чувство невесомости, когда спишь по 12 часов и боишься проснуться, ибо тогда в голове начинается полный штиль.
Вот и здесь, только высунув нос из палатки, сразу же появилось желание любыми способами продлить свой короткий, но столь желанный на тот момент сон. И правда, под ногами хлюпали лужи, за шиворот закатился сгусток холодной росы, пахло сыростью и перегноем. Утро было очевидно не добрым. Вспомнились вчерашние болотники. С грустью почуял запах вчерашнего костра. Вчера мы по привычке готовили на газу (((
В это утро Даня впервые предстал перед народом. Вряд ли ошибусь, если скажу, что первоначальная реакция была схожа с моей: маленький такой чудаковатый цыганенок, с вечно бегающими озорными глазками, в болотниках и шортах, и постоянно в движухе! Это то меня в нем и заразило )))
НА ближайшие пять дней мы снова прощались с цивилизацией: наша любимая вахтовочка с Ромой во главе, и с коньяком и спиртом, пивом и винищем увозила наших соседей-барыг в Петропавловск. Скатертью дорожка!
А колопиздер на улице все крепчал: моросящий дождь увеличивал и без того сильное чувство тоски, да еще и Саня на прощанье попросил помочь дотащить нашим сваливающим соседям-кулакам вещи до машины. Вещей, благо, было немного — по 1-2 ходки на человека, потому на второй же ходке решили напоследок немного расслабиться в теплой вахтовочке ))))
Рома, водитель, оказался на редкость болтливым существом: за последние сутки он успел обсудить личную жизнь со всеми незамужними девчонками, уточнить у пивовара рецепт очередного грибного пива, предложив попутно разработать новый рецепт на основе жмыха из дальневосточной медведки (такая крупная волосатая креветка), Рома досконально выведал кто чем занимается и живо принял участие в дискуссии о маршрутизации в сетях IPv4 и IPv6, а также взаимодействии между удаленными пользователями и сайтами посредством подключений виртуальной частной сети (VPN) или удаленного доступа.
Понятно, что с таким собеседником, как Рома, нам не могло оказаться скучно, тем более, что собралась весьма интересная компания, ну, и само собой разумеется, темой разговора у нас были путешествия!
Как я и говорил ранее, в этом походе явно преобладали разные компьютерные маньяки — в том году я сильно скучал хоть по одному гуманитарию, находясь в обществе прожженных математиков, в этом же году меня, как оказалось, сопровождала гораздо более разнородная компания.
Таня оказалась из категории тех самородков, что поискать — занимается эзотерикой, с десяток раз проводила программы в Исландии, ну и, как ни странно, впервые в такого плана походе. Всегда спокойная, едва ли кто слышал как может она ругаться, с добрыми мягкими глазами и постоянным стремлением к чему то новому, неизведанному.
И почти в противовес Тане, Саша предстал перед нами таким вечно озорным рубаха-парнем — актер по призванию, удачно примеривший роль туриста-камчадала, ну и осваивающий, на данный момент, новую роль кузнеца-литейщика. Саня был явно неравнодушен к зеленому змию, потому с первых же дней разделил с нами участь обделенных алкоголем и измученных тяжеленными рюкзаками, находящихся в абсолютном меньшинстве, несчастных, вечно уставших и голодных парней.
Наверное на тот момент это были самые прекрасные полчаса, когда мы сидели в теплой вахтовке, а на улице бушевала дрянная камчатская разнопогодица: непрерывный моросящий дождь размывал и без того труднопроходимые тропинки, склизкий суглинок въелся в подошвы ботинок и утяжелял их минимум на полкило, не просыхающая от влаги одежда неприятно холодила тело, продрогшие руки не хотели хватать рюкзаки, а вымороженные пальца наверное не смогли бы открыть дверь ключом, будь там дверь, конечно ))))
И конечно же это было счастье оказаться хоть на полчаса в теплом месте, в отличной компании за разговорами о Алтае и Байкале, Исландских фьордах и Угандийских порогах большого Нила, Горелом и Мутновском, и предстоящих лайтовых днях на побережье Тихого океана.
А что й то вы тут расселись? - прибежал вдруг Витя и энергично запаниковал — вон там народ трудится вовсю, а вы тут «прохлаждаетесь»!
Выбора не оставалось. Надо было идти. Из теплой вахтовки в лютый дождливый колопиздер. Проводить Саню и перейти в руки нового гида. Типа как вылезти из своей теплой постели и перебраться в холодный чулан на затхлый соломенный тюфяк. Так себе перспектива.
На поляне уже собрался народ, и как в далеком 17 году ждал чего скажет «новое правительство». Даня прискакал неожиданно легко одетым: неказистая курточка, шорты, одетые поверх трико, лихо сдвинутая на бок шапчонка и поблескивающими озорными искорками глазами.
Сегодня заночуем здесь. Очень сильный дождь вчера был, все реки поднялись, много бродов придется перейти, дороги размыты. Сейчас вроде прекращается, но вода еще не спала. С утра решим как поступить. Пока остаемся здесь, заночуем, а по утру посмотрим на уровень воды. А что у вас с костром? Почему нет костра?
И быстро подсуетившись, Даня начал колдовать над костром. Сделать это было весьма проблематично — сами пытались, но дрова напрочь отсырели, да и отвыкли мы как то от человеческого костра, разве что под вечер для придания некого уюта его разводили, хотя по прежнему готовили на газу.
Даня соорудил какое то хитрое разжигалово, подсоединив к газовому баллону длинную алюминиевую трубку и получив некое подобие ручной газовой сварки. И правда, эта штуковина заработала в разы лучше, чем народные растопляшки, типа бересты, бумаги — сильная струя огня мгновенно разжигала упрямые сырые щепки, и уже через 5-10 минут появлялись первые намеки на настоящий большой костер. Подобная технология применялась и прежде, но, повторюсь, тогда это было скорее средство поддержания компании, нежели настоящий костер, своего рода, символ, тотем, но не обеденное, на 2 котла, костровище.
А время было ближе к обеду. Вообще, в подобных походах человек максимально приближается к природе: приближается, как физически, то есть находясь в непосредственной близости от нее, так и с позиции психологии. В походе проявляются все наши, зарытые глубоко в дебрях нашего сознания, сакральные неосознанные привычки. Мы можем есть руками, и даже с песочком, и даже (лишь иногда) немного с запашком, мы не боимся прижиматься друг к другу, ибо это инстинкт согревать друг друга во имя общего тепла, мы учимся ценить лишь по-настоящему красивое, что окружает нас сейчас, ценим природу, ибо именно она дает нам средства для пропитания. Мы становимся ближе к природе, и несмотря на наши городские знания и регалии, мы хотим лишь две вещи: хлеба и зрелищ )))
Да-да, именно хлеба и зрелищ хотел наш обкуренный камчатским кислородом разум. И если все было понятно насчет зрелищ — мишки, вулканы, гейзеры, то с «хлебом» все получалось гораздо сложнее. Сами понимаете, на газу, когда вокруг лютый колопиздер, особо не наготовишь: так, разного сорта заляпуху — все равно все съедят. Нет, мы, конечно, и на газу измудрялись сготовить вкусные блюдА, но все равно в атмосфере чертова холода, экономии газа (кому охота тащить с собой лишние баллоны!), минимума продуктов (а кому на хрен надо переть с собой картошку в горы!) и нехватки времени (лишние полчаса в колопиздере — да ну его на. уй!) еда получалась достаточно простой, но все же вкусной и питательной. И, разумеется, все напрямую зависело от поваров, ну, и конечно же, от едоков.
Одно дело, нашатавшись по морозам, придти в задубевших, набитых глиной, тяжелых ботинках, побыстрее разобрать палатку, посушить вещи, разобрать продукты и без чувств рухнуть в чертовом колопиздере, ожидая хоть чего то тепленького: будь то хоть беспонтовая баланда, хоть печенье с бадяжным кофе, хоть бланкет из телятины под молодым вином. - тут у едока единственная потребность — чего то горячего, калорийного, нажористого и побольше, ПОБОЛЬШЕ!
Совсем по-другому выглядит пища у едока довольного, не торопящегося. Здесь палатка уже стоит на месте, и хорошо укреплена (на случай сильного ветра), здесь не надо никуда торопиться, ибо все время твоё. Ботинки сняты и на ногах легкие тапки, и даже в случае гадкой погоды, есть всегда большой костер, где так приятно собраться компанией, и можно даже тент поставить над костром, и не страшны тогда ни грязь, ни слякоть. Вот в этом случае даже банальный бутерброд с уже порядком поднадоевшей колбасой обретает совершенно другой вкус! Что уж говорить про здоровенный набор продуктов, который, как нам обещали, нам особо и не надо будет никуда таскать — так, пара переходов, один небольшой перевал — и все )))
И впереди нас ждала бухта Жировая, и завтра по прогнозам должна наступить хорошая солнечная погода, и переходы вроде небольшие — часов по 5-6, не больше, и Даня вроде казался нашим человеком, и в кои то веки не надо было никуда торопиться, и не ждал нас снег где то на вершинах, и были мы полны оптимизма и радости, и приятная истома растекалась по телу в предвкушении ближайших райских деньков.
Где то одним ухом я услышал, что в Жировой припрятана едальная нычка, кг под 40 на всякий случай (мы ж были последней группой — наверняка предыдущие группы не доели и оставили), плюс наши 100-110 кг — и это на 5-6 дней! 150 килограмм еды на 20 человек на 5 (6) дней! Уже тогда я подозревал, что бухта Жировая рискует стать для нас бухтой Обжорной ))))) Что собственно и произошло. Но об этом позднее.
С этого дня мы начали питаться «усиленно». Во-первых, надо было быстрее уничтожать запасы еды, во-вторых, не надо было никуда торопиться ни поварам, ни едокам, в-третьих — мы просто решили расслабиться и наконец то поддаться своим природным инстинктам и поесть, нет — ПОЖРАТЬ по-настоящему ))) Как в последний раз!
Чем уже можно занять себя в свободное время, кроме как чревоугодием — конечно же, отдыхать! Отрываться, играть в различные игры, рыбачить, пригублять настоечки, гулять по окрестностям, бояться медведя, ну и конечно же — принимать горячую ванну! Именно этим мы и занимались ближайшие 5 дней. Ну и в этот день конкретно, ну, кроме рыбалки, разве что.
Мы научились играть в мафию — точней учиться там особо нечего, но мы наконец то в Мафию сыграли. Из трех видов моей настойки были испробованы все три: смородиновая, имбирная и тутовая. Осталась только смородиновая и чуть тутовой. Медведь? Да, с медведем нам повезло.
Чуть отойдя от лагеря, повсюду были видны медвежьи следы. Ну, как следы — медвежьи какашки: каждая с пару кило. Видно, место излюблено местными )))) Да и туристы попадаются нехорошие, оставляют после себя еду, либо просто не прячут ее должным образом, ну, или может вчерашние алко вояки нажрались и раскидали по опушке мясо-рыбу.
Вчера соседним лагерем с нами стояли туристы и рядом с ними тремя палатками какие то шумные, по-моему, военные активно тусили, распивая пузырь за пузырем и приглашая всех проходящих девушек за свой стол. Были они метрах в 500 от нас, но при ночной тишине можно было расслышать их бравые армейские голоса. Правда, как и полагается настоящим воякам, собрались они быстро и никто даже не услышал как они ушли.
А медведи пришли. Красная ракета озарила дневное небо и звук выстрела тревожным гулом прошелся по уху.
Медведь! - вскричал подбегающий к нам Витя, стреляя на подходе к лагерю из своей ракетницы. - Медведь роется в яме рядом со столом в соседнем лагере!
Все, конечно же, вскочили посмотреть на еще одного медведя, а я полез за камерой в надежде хоть сейчас получить фото трофей камчатского мишки. Даня же, тем временем, пустил еще одну ракету, и всем стало понятно, что даже пробежав это расстояние за пару минут — хрен нам будет, а не медведь!
Медведи вообще любят рыться в мусоре в надежде найти там что то из запрятанных человеком ништяков. Но уж если медведь найдет что, то жди его за своим «налогом» еще и еще раз. Потому то и категорически запрещено оставлять всякие ништяки на месте стоянки, ибо придя раз, и обнаружив халявную вкусную хавку, медведь придет еще и еще раз.
Походу медведь уже давно и прочно прописался на этом участке и по простоте душевной пришел днем и стал заниматься тем же, чем занимался как обычно ночью. Он давно привык, что его никто не видит и на него никто не обращает внимания, ведь он столько раз провожал ночью каждого туриста до его палатки в надежде ухватить лишний ништячок.
Вообще у каждого взрослого медведя имеется свой участок в несколько квадратных километров: 5-6, редко 9-10. Маловато для хищника таких размеров, для примера у уссурийских тигров такого же веса участки по 300-400 и до 1000 квадратных километров. О своем участке медведь узнает за первые несколько лет владения буквально все, в том числе и обо всех других обитателях участка и соседях. Благодаря тонкому чутью и слуху хозяин участка довольно быстро узнает о любых происшествиях на своей территории. Медведь очень ревностно контролирует свою территорию и заход или вторжение другого медведя, или появление человека не останутся незамеченными и при первой же возможности медведь, хотя бы издали, но встретит и полюбуется на своих гостей, поэтому то медведи видят людей чаще, чем люди медведей.
Иногда, медведь может небольшую часть своей территории делить с одной или несколькими знакомыми медведицами соседками, но с другим самцом и с посторонней медведицей никогда. Так же и медведицы не переносят присутствия на своем участке других медведиц и лишних самцов.
Все достаточно пригодные для жизни участки поделены между медведями и границы участков отмечены тем или иным способом. Любые спорные территории, например, слишком бедные или наоборот слишком богатые кормами могут контролироваться сразу несколькими медведями независимо от пола, но известными друг другу «в лицо» и чужакам на этой спорной территории делать нечего. Чужаками без своих участков, оказываются обычно престарелые, покалеченные и молодые медведи. Всем чужакам медведи хозяева на своих участках жить спокойно не дают. Пограничные конфликты между соседями обычно заканчиваются бескровно, покричали, поревели друг на друга и разошлись. Медведь, хозяин участка, специально неприятностей не ищет.
У молодых медведей практически нет шансов выжить, и становятся взрослыми только самые приспособленные. Молодые медведи часто бывают довольно навязчивы и не показываясь на глаза ходят за людьми буквально по пятам, делают пакости, портят и воруют случайно оставленные вещи.
Любое живое существо, в том числе и человек, с необычным поведением, окраской, запахом и намеренно демонстрирующее свою храбрость (или глупость), для всех других животных считается опасным. И медведь человека боится (а точнее остерегается) в основном из-за специфического поведения человека. Во время случайной встречи, нос к носу с любым медведем, надо и дальше демонстрировать свою храбрость. Медведь прекрасно знает, как поступать с теми, кто хочет убежать, но драться с уверенным в своих силах или с «непонятным» противником даже на своей территории не хочет.
Нормальный медведь чует и слышит человека за несколько сотен метров от себя и у медведя почти всегда есть время и возможность избежать встречи, отойти подальше или спрятаться в ближайших кустах иногда в двух шагах от ничего не подозревающего проходящего мимо человека. Случайные встречи, как правило, заканчиваются тем, что медведь уходит первым и если медведь намеренно демонстрирует себя, значит, на это у медведя есть какие-то особые причины.
Очень редко, но все же бывает, что человек первым увидит медведя, если в этом случае встреча нежелательна, то вполне достаточно негромко кашлянуть и медведь постарается с достоинством уйти, сделав вид что ничего, не слышал и не видел. Если же в этом случае внезапно заорать или попытаться выстрелами напугать медведя, а так же предпринять попытку залезть на ближайшее дерево, то исход встречи будет не предсказуемым.
А вообще, мне отчасти жаль камчатских медведей — с одной стороны это гордость и лакомая приманка для туристов, но с другой — несчастные мишки вынуждены прятаться от назойливых туристов, которые норовят залезть все дальше и глуше в надежде найти еще одного непуганого медведя.
Показательна история, случившаяся в том году с Костей, волонтером, который провел на Камчатке весь летний сезон-2015, побывав во всех интересных местах. Разбив лагерь у той самой речки, что протекала у нашего лагеря и разделяла нас и горячие источники, спозаранку он пошел на рыбалку. Почти все реки на Камчатке в той или иной мере буквально кишат рыбой, вот и наша речка (не вспомню ее названия) была из той же категории: быстрая — не цепляясь за растительность или коряги-стволы деревьев, ноги уносит стремительным течением, вода просто ледяная и кристально прозрачная. Глубина речки не более метра-полутора, ширина — метров 10-20: со спиннингом особо не развернешься. В общем самый то для успешной рыбалки!
Вообще, идешь вдоль берега и сплошное загляденье — какая уж тут рыбалка! Берега исключительные, особенно живописны места возле порогов, когда на контрасте с бурлящей водой глазам предстают бирюзовые глубины в обрамлении скал, стоящих по пояс в воде и образующих собой заливы и бассейны, где наверное и находятся самые экзотические экземпляры рыб.
Одно из любимых развлечений камчадалов — да какой там! - всех мужчин — активная рыбалка, особенно на лосося. Когда видишь в воде вдруг большое серое пятно, попеременно то удаляющееся, то приближающееся к берегу — это есть отнерестившиеся лососи. Когда кидаешь блесну в центр темного пятна — удар. зацеп! Нет! Повело в сторону! Вдруг подсекаешь и чувствуешь сильное сопротивление. Подмотав, предстает пред тобой темно-фиолетовое горбатое страшилище с длинным загнутым клювом — это горбуша. Забагренная за горб. Эти рыбы в период подъема на нерест не питаются и поэтому попадаются только при багрении или иногда, как полагается, за губу, если пытаются проявить агрессию и отогнать чужака. Причем, чем выше поднимаются по реке, а значит, и дольше находятся в пресной воде, тем выраженней становятся брачные признаки: горб, безвкусней мясо, а чем ниже к океану, тем менее выражен горб и клюв, а икра мягче. Такую горбушу местные называют «лощавой» и не уважают, а используют в основном как корм для поросят или собак.
Вот как то с утра на одной из таких рыбалок оказался наш Константин, и уже приметился к очередному темному движущемуся пятну, и уже нервно подрагивали от предвкушения руки, и намечена точка следующего броска, и уже трепыхались в садке пара свеже пойманных гольцов, и отвел уже правую руку для лучшего ускорения блесны, и.
. встретились Костины глаза с любопытными другими глазами, и не бросил от блесну, и руки опустились, и ноги подкосились, и сикотно как то сразу стало, и голос пропал, и к горлу подошло какое то чувство обреченности и близкого пиздеца. И смотрел он в эти честные глаза и не мог оторваться. А глаза напротив так и говорили:
- Ну что ты для меня приготовил? Чем порадуешь?
- Ну я так. По. рыббббачить — промямлилось в душе у Кости
- Один ты такой дурачок здесь? - спрашивали глаза
- Ну я так, я больше не буду — оправдывался про себя Костя
- А если я тебя съем? — спрашивали глаза
- Мммммможет ннне нннадддо? Я больше не буду — взмолился Костя — я только разок, да и то не по настоящему
- Точно? - глаза недоверчиво посмотрели в сторону содержимого садка
- Мамой клянусь — вон нас там 20 человек, все подтвердят, что я так, спорта ради. А мы тебе сгущенки дадим! — придумал вдруг Костя
- И рыбу оставь. Все равно вам отсюда валить уже пора, не успеете съесть. - поворачиваясь толстым задом, успели намекнуть глаза.
- Да-да — прошептал Костя, обрадовавшись окончанию встречи.
- Жратву там мне на дерево повесьте. Только не сильно высоко! А то я вам.
И с видом победителя обладатель глаз при своем, явно кг. под 200, весе на редкость легко опустился на четыре лапы и, похрустывая веточками, продолжил осматривать свои владения. Костя же благодарил богов за столь быстрое избавление, получив с дюжину новых седых волос, озираясь по сторонам, засеменил в сторону лагеря, вздрагивая при каждом треске падающих сучьев.
Я попытался более-менее живо описать тот самый первый день, когда нас передали Дане. И наше внутреннее состояние, и наше окружение, и наши перспективы, наши страхи и надежды. Рыбачить не хотел никто. Боялись медведя, ненавидели дождь, проклинали чертовы палатки и с умилением вспоминали теплую вахтовочку, столь заботливо катавшую нас по чудесным камчатским бездорожьям.
Было, правда, еще одно счастье — горячие лужи. Предыдущую ночь, когда верховодил еще Саня, мы вброд пробрались через ту самую реку (где медведь глазами пожирал Костю в том году), поплутали с полчасика, но все же нашли какую то грязнющую заброшенную лужу. Вообще, как впоследствии оказалось, лужи эти чересчур популярны у медведей — это типа ванны у них, особенно весной, когда проснувшись надо срочно освободиться от кусачих блох, ну и вообще попариться, выпарить всю зимнюю херь из шкуры, подготовиться к новому едальному сезону. Вот в этих медвежьих банях мы и купались.
Во второй день мы шли уже подготовленными, с оставшимся пивом, в светлое время суток, большой компанией, улюлюкая, гогоча и всячески поддерживая друг друга, фантазируя на реакцию при возможной встречи с медведем. И медведю был. Увы, снова без меня, ибо сбежал я тогда за камерой, а вернувшись через 15 минут, и след медведя уже пропал. Ну, не везло мне в этот раз на фотки. Видеть-видел, но сфоткать ни разу не получилось (((
Легли спать очень поздно: на ночь глядя вдруг сформировалась еще одна партия на купания в лужах, мы же сидели у костра, рассказывая всякие байки, играя в Мафию и всячески подбадривая друг друга, что погода наконец то получшает, и будут сладостные дни, и будет солнце и море, и камера моя мечтала что щелкнет наконец то медведя, и пивоваров храп оповещал округу, что снятся Лехе бочонки с пивом, много, много бочонков, и не надо никуда идти, и раки сами ползут к тебе, и дивная камчатская корюшка сама очищается и кидается в рот, и
Полный месяц встал над лугом
Неизменным дивным кругом,
Светит и молчит.
Бледный, бледный луг цветущий,
Мрак ночной, по нем ползущий,
Отдыхает, спит.
Жутко выйти на дорогу:
Непонятная тревога
Под луной царит.
Хоть и знаешь: утром рано
Солнце выйдет из тумана,
Поле озарит,
И тогда пройдешь тропинкой,
Где под каждою былинкой
Жизнь кипит.
На следующий день с утра пораньше предстоял переход через перевал. Вообще, по программе, это обещался единственный сложный участок похода: 12 километров до перевала Тунеева (4-5 часов ходу), затем сам перевал, точней подъем (часа 4), и спуск (2 часа). Итого, 10-12 часов не самого простого перехода.
Собрались вовремя. Время выхода 6-7 часов. С пробуждением проблем не было, но со сборами, как обычно, протормозили. Кто-то не сообразил сразу, что будет брод и одел ботинки (до брода 5 мин. ходу), кто-то, даже выйдя в сандалиях, умудрился потратить на переодевание 15 минут. В общем брод переходили минут 30-40, хотя фактически ходу не более 10 минут. Стратегическая задача дойти до стоянки темноты, а учитывая физ подготовку нашей группы, 10-12 часов перехода с тяжеленными рюкзаками (мы ж затарились продуктами по самый не балуйся!) выглядело весьма непростой задачей. Выполнимой, но непростой.
Первые пара часов достаточно спокойно шли по зарослям ольшаника — точней, как спокойно — человек в них застряет, как пух в репейнике, рюкзак же цепляется за каждую сучину и постоянно норовит задержать хозяина. И правда, первые пара часов плавного подъема были сплошные заросли то ли ольшаника, то ли шаломайника. Насколько я понял, шаломайник — это местные здоровые лопухи, растущие нереальными темпами, по 10-15 см в день, и достигает гигантского размера, что может использоваться вместо зонтика.
Взмокшая от многодневного дождя земля сводила на нет протекторы на наших трекингах: идя вдоль ручья, неизменно рискуешь не рассчитать тяжесть своего веса вместе с рюкзаком, и понадеявшись на очередной торчащий сук, вдруг навернуться всем своим 110-120 кг весом (это я про себя вместе с рюкзаком) в очередную перепрыгиваемую канаву.
Наконец то и в этом году мы познали настоящее Говно! В прошлой Камчатке было 3 Г (3 сорта Говна), тут же за пару часов всевозможные гОвна отложили в моей голове личинки говноненавистничества. И правда, то месиво, образовавшееся под ногами после многодневного дождя нельзя было назвать иначе как говно: Говно с большой буквы, ибо такое говномесилово редко где можно еще наблюдать.
Мокрая склизкая грязь, глиноподобное дерьмо, постоянно набухающее на твоих ботинках, утяжеляя их и без того немалый вес, чуть оступишься, и уже по щиколотку, по колено в говне, и впереди тебя спины таких же страдальцев, как ты, и слева от тебя бурная шумная река, подмывающая те остатки земли, что есть у тебя под ногами, и тяжелая нога благодарно вступает в растоптанные в говне лужи, обретая там хоть на момент подобие стабильности и комфорта, вступает, чтоб через мгновение уступить чавкающий отступ в говнолуже другому такому же, но уже другому ботинку, чтоб и тот собрат хоть на момент дал расслабиться несущей его ноге, чтоб хоть на секунду почувствоваться себя в относительной стабильности.
Говно скрывало наши тела, наши чувства, наши мысли. Все мечты были лишь об одном — выйти отсюда живыми, не упасть в тот чертов водоворот воды, что бурлил в паре метров под нами. И правда, кристальная голубизна горной реки резко контрастировала со стекающими в воду мощными струями песочно-глиняного цвета широких грязевых ручьев. Упасть в грязь, стать одним общим с этой говно-грязоватой субстанцией, что завладела нами — мимикрировать, провалиться сначала по щиколотку, потом по колено, по пояс, упасть рюкзаком, защитив тело от проникновения чужеродной гадины, говно сковывало ход, налипало на ботинки, затискивалось в рукава, говно нападало на колени, на локти, говно рвало наши руки, цепляющиеся за склизкие сучья и коренья, вымываемые сильными потоками сверху.
Говно было врагом и другом: только привыкнув к говну можно было сравнительно легко идти вперед, строптивых же ожидала вечная борьба с чистыми ботинками, сухими носками и девственной чистотой брендовых курток. Только смирившись с Говном, поддавшись ему, не боясь упасть на колено или запачкать рюкзак, можно было выйти «сухим» из этой мокрой авантюры.
Очередной раз тогда благодарен я был профессионализму гидов: нашим Денни Девито (Дане и Вите), что смогли угадать погоду, не поддались на провокации идти в предыдущий день, ибо тогда б точно Говно победило нас! Благодаря их помощи многие не сорвались со скользких размытых дождем троп, и даже сорвавшись, всегда были мы уверены, что будет протянута рука помощи, что Говно не посмеет поглотить тебя в свои адские жернова.
Ребята понимали, что главное — не сеять панику, быстро успокоить все смятения: в этом есть разница между опытным аксакалом и новичком: новичок более подвержен панике, особенно в такие сложные моменты. Тогда, идя по скользкой грязи, я представлял себе: а что будет, если вдруг кто то сломает себе ногу, подвернется и река засосет его в свои мутные злобные холодные воды. Что произойдет? Будем ли мы тащить пострадавшего к ближайшему месту стоянки, либо все пойдут вперед, а бедолага останется с сопровождением и будет ждать подмоги — дурные мысли приходили в голову, честное слово!
Я шел в хвосте колонны в группе наиболее активных болтунов: Ольга — Лехина жена, сам Леха-пивовар, Витя-замыкающий. Всю дорогу шли и обсуждали с Любавой разницу между прошлогодней и этой Камчаткой. В том году говна, конечно, было поболее, но оно было разнородное: черное, серое, белое, даже розовое, даже медвежье говно в том году было говняного цвета, в этом же — красновато пурпурного цвета, с частыми вкраплениями брусники — видно, что рацион мишки немного изменился, готовится к спячке мишка и забивает свою утробу доступной ягодой. Ну, или географически местные мишки более привычны к ягоде, ну или может просто эстетствуют — красные какашки явно посимпатичней смотрятся )))))))
И шел с нами Миша. И шел он тяжело. И чувствовал на каждом шагу Миша, что окружают его мишки, и догоняют мишки, и бегают быстро мишки, и запросто догонит и покусает мишка Мишу. И потому был он грустен и молчалив. И редкая улыбка его была столь вымучена и выстрадана, что на месте мишки пожалел бы я Мишу и покусал бы кого поулыбчивей, да помясистей, типа меня или Лехи-пивовара )))))
И пришел Миша к нам из Газпрома, и не привык Миша к тяжестям рюкзачным, да к лямкам тягучим,
И проклинал Миша весь чертов Газпром
С Миллеровыми его замашками,
Ибо приучили Мишу
К полетам в креслицах мягоньких
И поездкам в крузаках тепленьких.
И проклинал Миша начальника Камчатки,
И все дороги его нехоженные,
Да тропы нечищеные,
И медведей его самозванцев угрюмых,
Что тезками Мише являются.
И просыпался Миша в палаточке,
Что покрылась изморозь-инеем,
Просыпался-вставал, и ни в зуб ногой,
Материл он авачи чертовы,
Да горелые, да мутновские.
Ненавидил он лужи горячие
Тезка где от блохи отмывается,
Ненавидел броды глубокие,
Что ведут к перевалу высокому
Где говна аж по яйца навалено
Не простого говна, а медвежьего
Не простил себе Миша сей вольности
Чтоб говно месить на двух ноженьках
Когда может быть все оплачено
На вертушках иль джипах изъезжено.
А страдал Миша походу действительно посильнее кого либо из нас: скомканный, на полторы лямки длиной различающийся его рюкзак, двухсоставным комком грузно висел на его плечах. Как и положено послушному ученику, Миха запихал спальник в нижнюю часть рюкзака, отделив молнией её от верхней. Таким образом получилось две части: нижняя со спальником — легкая и объемная, и верхняя, с остальными вещами — тяжелая и не распределенная по нагрузке на спину. Плюс, закрепленный поперек спины, постоянно вываливающийся из-за царапающих кореньев, коврик, ну и чересчур длинные палки — Миха мужественно терпел все эти трудности, лишь изредка прося Витю поправить коврик, либо перетянуть лямки рюкзака.
Безумству храбрых поем мы песню! И правда — ни разу не слышал я хоть слова упрека я от Михи во время похода: лишь возвратившись в Москву, выслушал я трехэтажную нецензурную брань: какого хрена его туда затащили )))))
Затащила же его никто иная, как жена его, Галя. В первый же день, ехав в тогда еще ненавистной вахтовке, рискнул похвастаться я прошлогодним приключением, кратко выраженном в трех «Г»: Галина, Гена и Говно. И тут же достаточно подробно расшифровал все три «Г»: с Говном все ясно, Гена — редкостный проглот и жрал все что не приколочено, ну и Галя — несчастная женщина, которая по воле судьбы (кидалову агентства) оказалась на Камчатке, и, подобно Мише, ожидала all inclusive, с катаниями на джипах, портерах, таскающих ее вещи и лайтовой такой «прогулке по Налычевской долине». Прошлогодняя наша Галюня начала издыхать буквально через пару часов с начала похода: а в том году переходы по 10-12 часов у нас были рядовым явлением, потому уже в первый день было понятно, что караван, идя со скоростью самого медленного верблюда, вынужден преодолевать расстояние 10 км. не за 5-6 часов, а за 8-10 и мы сильно рисковали, подходя к месту стоянки уже в глубокие сумерки.
И конечно же, я сильно переживал, когда оказалось, что в числе попутчиков у нас есть Галина — после моих то фраз про три «Г» я, как минимум, рисковал нажить себе врага на ближайшие 2 недели. Увы. Язык мой — враг мой.
Наша же Галя оказалась на редкость разносторонней девушкой: родилась в один день с моим лучшим другом Борисом, Томом Йорком (Radiohead) и Владимир Владимировичем (помоложе, разумеется), участвовала в кастинге на Дом-2, проявляла активность во всех наших дискуссиях, и была заводилой всяких совместных игр, тус, флешмобов и т.д. Как ни странно, блондинка! Такая женщина-тарзан, активно лазает по деревьям (кто, думаете, ныкал от медведей еду на ночь!), ну и вообще, умеет находить общий язык с Мишками )))))) Гипер позитивная пара!
Мы подошли к перевалу. Перевалу Тунеева. С земли бедненько так смотрится, скажу даже «приземленно». Да и высота, от уровня моря, всего 680 метров. Вроде как восходить часа 3, а, судя по высоте, и за час реально управиться. Да. Название перевала еще иногда переиначивают, как перевал Тянуева, так как затянут он, сука, и правда, чересчур для такого простого подъема.
В общем, вышли мы в 12 и началось! Наверное не совру, если проведу аналогию с другими, - большими горами, но в плане людей — не пойдет дурак в горы, не выживет там, ну а раз пошел, значит не такой и дурак, выжив же, наверняка угробит настоящих людей. В общем, горы и правда сложный, но действующий инструмент для теста людей.
Перевал же Тунеева по-сути, и правда лишь небольшая возвышенность, так — холмик, с чуть более отвесным подъемом. От места восхождения метров 400 наверное, ну больше в высоту, ну и протяженности — км. 3, что ли. Фигня, в общем! Единственная беда, что взбираться надо достаточно долгое время по вертикали, применяя неизвестную никому из нас, хитромудрую скалолазательную практику.
Карабкаться по выступам скал, с ебическими 20-25 кг. рюкзаками было тяжело. Что есть тяжело — ты отмеряешь интервал 10-15-20 минут, и с этим интервалом пытаешься идти. Поначалу получается, и даже 15-20 минутный этап ты проходишь без особой одышки, и даже ноги вроде как не оступаются, и даже идешь, гордо распрямив спину и презрительно осматриваешь всех, кто оказался позади, и довольство собой распирает тебя!
Затем интервал снижается, и уже не 20, а , дай бог, 15 минут твой предел, и, по истечении 10 минут, ты боязливо смотришь вперед: и уже идешь час, а как то все не приближается «высота». Ноги начинают шаркать по камням, камни же становятся все больше, и уже палки уже помогают менее, чем живые руки, и хватаешь ты руками коренья и сучки и камни, и цепляешься руками о скошенные края выступающих валунов, и ищешь хоть какую то опору твоему сильно потяжелевшему телу.
Ведь в горах расстояния и время искажаются, время течет намного медленнее, и все горы вокруг кажутся намного ближе, чем на самом деле есть: я понял, что глубоко ошибался, считая, что до вершины дойду всего за пару часов. Я шел и пытался не останавливаться, преодолевая бесконечные подъемы и пока еще прыгая на резких возвышениях. Я чувствовал усталость и голод, мышцы в ногах были перенапряжены так, что готовы были лопнуть. Каждый раз, после резкого скачка, мне приходилось снова ползти по голой глади изрезанных недавними потоками воды камней. После подъема снова следовал еще более трудный подъем и так без конца.
Через час подъема ты вдруг чувствуешь, что рюкзак стал гораздо тяжелей, и гора вроде как все удаляется от тебя. И идущие снизу уже кажутся скорей не отстающими, но собратьями, страхующие тебя от случайного срыва. Через каждые 10-20 шагов вперед, ты чувствуешь мелкий сыпняк, выкатывающийся из-под твоих подошв, и тогда отчаянно обращаясь взглядом вниз, ты с удовлетворением замечаешь, что мелкие камушки пролетели всего несколько метров, не причинив никому вреда.
Началась скалистая порода: странно, но в голове появилось какое то чувство, мысль — а вдруг наступит однажды тот момент, когда карабкаться выше будет уже невозможно, что у земли тоже бывает конец, и эта вершина предстанет может быть последним пределом перед просторной беспредельностью, такой прозрачной и неизведанной, куда бы ты ни пошел, дальше тебе придется идти только вниз, и весь твой поток мыслей будет устремлен только вперед. Вниз и вперед. Как странно. Достигнуть предела своей мысли ценой покорения вершин.
Извилистая змейка ручейка петляла среди больших валунов, подтачивая их устойчивое ложе и вступая порой за один из таких истуканов, с ужасом чувствуешь легкое пошатывание и хватаешь руками за ослабевшие корни, чтоб хоть как то удержать равновесие. Иногда результатом слишком резкого скачка с камня на камень становится неуправляемый сход такого «шатуна», кило под 10 весом, и тогда с ужасом обращаешь назад свой взор, надеясь не увидеть никого за своей спиной. Но я шел один: ни позади меня, ни спереди на расстоянии 20-30 метров никого не было. Точней позади, метрах в 50, мило щебетали Любава с Олей, впереди же на значительном расстоянии карабкалась Лена и Миха. Мы были практически в хвосте группы, далее только Леха пивовар, грузно преодолевая каждый метр вверх, ну и замыкающий — Витя-гид.
Казалось бы несложный перевал реально прямо поминутно убивал наши силы. Как впоследствии оказалось, перевал этот включен в маршрут многих категорийных походов, аж до 4 категории. И вправду, резкий быстрый подъем с элементами скалолазания для совершенно неподготовленной группы, да еще и свеже нагруженной тяжеленными рюкзаками!
Ближе к вершине дорога становилась настолько вертикальной, что для удобства подъема были прилажены канатные вспомогательные тросы. Беда лишь в том, что будучи натянуты однажды (скорей всего в начале сезона, в июле-августе), канаты эти, проходя через определенную систему блоков, (стволы деревьев), порядочно поистерлись, и если и не рвались, то достаточно вольготно гуляли над крутым, усыпанным сыпняком и колючими кореньями, желобом, разводнившегося после длительных ливней ручья.
И правда, дорога чередовалась крупными неустойчивыми валунами и влажным, грязным и склизким сыпняком. Ноги попеременно, делая шаг вперед, уходили на полшага назад, а тяжеленный рюкзак ускорял убийственное соскользание вниз вдоль ручья еще быстрее. Поцарапанные о корёжистые коренья и оставшиеся после нашей группы полуживые веточки руки не защищали даже плотные рабочие перчатки, благо хоть ни разу не упал.
Было жарко на подъеме и холодно при остановке: солнце светило довольно ярко, но лучи редко добирались до меня. Более-менее приноровился идти с графиком 5-2: 5 минут карабкаешься, 2 минуты отдыхаешь. Мог бы наверное и быстрей, но не хотелось никого обгонять, да и пропустить вперед разговорившихся Любаву с Олей означало потерю ориентира «назад», ибо позади был только Леха-пивовар, и был он далеко настолько, что не было ни слышно ,ни видно его. И лишь моментами виднелась где то далеко внизу его крупная фигура, подгоняемая вперед замыкающим Витей.
На какой то момент я даже расслабился — впереди виднелся заветный просвет, означающий конец нашим мучениям, правда времени прошло всего чуть более полутора часов, Даня же уверял нас, что быстрее 2-2.5 часов мы эту высоту не возьмем. Базово закладывалось 3-4 часа только на подъем. Напомню, высота перевала 700-800 метров над уровнем моря, восхождение с нашего места (с земли) около 500 метров.
Мы начали подниматься по веревке, склон был порядка 70 градусов наклона, и без помощи веревки, да еще и с чертовыми рюкзаками преодолеть даже эти 20-30 метров представлялось нереально сложным, скорей даже невозможным. Мы, идущие в хвосте с значительным отставанием от стремительного «авангарда», скучились при виде нового неизведанного доселе препятствия: канат свободно болтался с высоты 10-15 метров, и были видны лишь удаляющиеся зады наших впереди идущих товарищей.
Миха полез первым. Еще на подходе нам прокричали чтоб держали дистанцию на канате — не более одного человека за раз до первой остановки (10-15 метров). Миха потихоньку продвигался вверх, преодолевая узелок за узелком, и палки его, не сложенные, в полный размер, каждый шаг болтались у его ног, мешая сделать устойчивый шаг. Большой, нелепо висящий рюкзак тяготил и без того неуверенно шагающее тело, а голова беспрерывно вертелась по сторонам, в поиске нового удобного заступа. Он пролез пол дистанции, как вдруг нога, соскользнув с шатающегося камня ударила по болтающимся длинным палкам и вывела из равновесия остальное тело, лихорадочно махая палками, цепляясь уставшими руками о колючие кустарники и пытаясь удержаться о болтающуюся рядом веревку, Миха, сшибая оставшиеся выступы-камни, стремительно летел вниз.
Как бы почувствовал себя я в этот момент — не знаю. Когда жизнь пролетает в одно мгновение перед твоими глазами, ты, тормозя коленями и царапая руки, летишь в трам-тарары с чертового перевала, летишь, судорожно цепляясь за все возможные уступы, но проклятые палки упираются во влажную землю, выковыривая лишь большие комья глинисто-водянистой камне-жижи, ты летишь, и чертов рюкзак вдвое быстрее тянет тебя к месту твоего позорного падения — к черту стыд, позор, гордость. Лишь бы упасть удачно, не поломаться, не улететь дальше, скинуть ебаный рюкзак, позабыть про него, довериться только воле инстинкта — уж он то знает как надо поступить в очередной критической ситуации.
Притормозился Миха лишь подлетая ко мне: и палки, постоянно цепляясь за все подряд, слегка сократили тормозной путь, и рюкзак, приняв на себя роль своего рода буфера, смягчил «быстрый спуск» по вертикальной скалистой ложбине, ну и я, очумев от внезапного нападения, со всей дури схватил Миху за лямки рюкзака, окончательно остановив его путь вниз.
Миха прихуел. Я тоже. Девки, догнавшие нас к тому моменту, даже перестали болтать, вникнув во всю серьезность ситуации. Путь вперед стал еще сикотней, пути же назад не было вообще. И снова замаячило светлое оконце на фоне дремучих зарослей, завлекая нас к, казалось бы, столь близкому завершению проклятого подъема.
Как и говорил Даня, путь наверх занял около 3 часов, и пришел я всего на 5 минут позднее Дани, Витя же с Лехой отстали минут на 30-40. С вершины перевала открывался живописный вид с одной стороны, на близстоящие шапки исполинов-вулканов, с другой — на волнистую равнину, ведущую к бухте Жировой, где узкой полоской виднелась синяя гладь Тихого океана.
Остановка на вершине была более часа: пока все нафоткались, дождались отстающих, поели холодных бутербродов с холодной колбасой, прячась за спинами друг друга и за рюкзаками от пронизывающего влажного ветра, надувающего со стороны океана.
Наверное все знают, что спуск обычно бывает более сложен, нежели подъем: при подъеме, хоть сил требуется и больше, но они ЕЩЕ есть, при подъеме впереди тебя все еще белеет непокоренная вершина, так манящая своей неприступностью (это я про настоящие горы), на подъем закладывается в 2-3 раза времени больше, чем на спуск, позволяя, тем самым, делать короткие незапланированные передышки. В конце концов, подъем — это стремление вперед, спуск же — это, как ни крути, дорога назад.
Спуск гораздо более рискован: силы уже на исходе, ибо бОльшая часть из них была потрачена по покорение вершины, если при подъеме значительная нагрузка идет на руки, то при спуске руки практически бездействуют — либо ты идешь медленно и опасливо обходишь всевозможные преграды, либо рискуешь, цепляясь за сучья, камни, выступы в скалистой породе и торопливым шажком оббегаешь, перепрыгиваешь внезапную помеху. Подъем, можно сказать, является тренировкой для ног, спуск же, скорей, итоговой аттестацией.
